Т. 1. «Азия и Африка: Наследие и современность»

252 Азия и Африка: Наследие и современность. Т. 1 (1994) эмиратца Сани ас-Сувейди, роман «Это мое тело» (2000) йеменки Набили аз-Зубейр. Другим радикальным экспериментом в области манеры повествова- ния стало исключение из сюжета (последовательности сцен, эпизодов, диало- гов) его смысловой сердцевины, которая должна была бы сделать смысл этого сюжета ясным. Впервые такую манеру использовал египетский новеллист Дыйа аш-Шаркави еще в 1970-е гг.; позже она была использована в романе «Сын орла: Падение» (2008) йеменца Самира Абд аль-Фаттаха, воспринятом некоторыми критиками в качестве первой части некого более масштабного произведения, смысл которой прояснится в последующих частях. Еще одно направление экспериментов — это манера, которую египетский критик Эдвар Харрат назвал «овеществлением» ( ташаййу ʼ ), заключающа- яся в фиксации мельчайших образов и ощущений, которые постепенно фор- мируют, подобно мазкам на полотне, общую картину. Такая манера присуща, в частности, творчеству йеменских прозаиков Мухаммеда Ахмеда Усмана и Ахмеда Зейна. При чтении романов Ахмеда Зейна «Подтверждение статуса» (2004) и «Война под кожей» (2010) читатель постоянно вынужден понимать смысл написанного как бы «задним числом», после того, как автор завершит формирование очередной своей «картины». Даже в произведениях, не выходящих в целом за рамки реалистической эстетики, современные арабские авторы часто используют чрезвычайно слож- ный в лексико-синтаксическом отношении язык повествования, как, например, в двух саудовских романах: «Она мечет искры» (2009) Абдо Халя и «Ожерелье голубок» (2010) Раджи Алем, признанных в свое время лучшими арабскими романами года. Сулейманова А. С. (ВФ СПбГУ, Санкт-Петербург) Концепт «телесности» в турецкой политизированной прозе 1970-х гг. Драматические события политической истории Турции начала 70-х гг. ХХ в., а именно переворот 12 марта 1971 г., привели к резкой политизации литературного процесса. Писатели Эрдал Оз, Четин Алтан, Севги Сойсал, Адалет Агаоглу, Самим Коджагёз, Ведат Тюркалы, в новом ракурсе пока- зали закрытый для обывателя жестокий мир тюрем и жизнь деморализо- ванного общества за его пределами. Эти авторы пытались найти границу, за пределами которой не только их герои оказываются сломлены, но и сама литература подчиняется желанию читателя отойти от острой социальной проблематики. Развитие политической ситуации в Турции, как показывает время, еще не раз заставит общество столкнуться с механизмами тотального Секция VI