Т. 2. Азия и Африка: Наследие и современность

Секция XIX 304 Азия и Африка: наследие и современность. Т. 2 Андре Окана, не ищет никакой Африки. Африка для него—виртуальная реаль- ность, существующая в воспоминаниях о детстве, а материально — лишь как обереги—амулеты в кармане и в комнате. Его реальность—это поиски белого отца-врача, когда-то бросившего их с матерью. Он пребывает в постоянно раздраженном, подавленно-агрессивном состоянии духа, в самоизоляции (его не интересует ни профессия, ни общение с соотечественниками) и рефлексии о самом себе. Для этого нового типа африканцев свойственны отсутствие социализации, сосредоточенность на собственных эгоистических чувствах, эмоциях, на рефлексии о самом себе. Так роман, задуманный как роман-исто- рия, приобретает черты литературы самопознания. Африканцы этого типа критически относятся к современной африканской действительности, к автократическим режимам на родине как «зоне бесправия» и коррупции, но не принимают активного участия в политической и обще- ственной жизни. Они уходят в мечты, в рефлексию, в хобби. Так Мишель-Ма- тапари — герой романа конголезца Э. Донгалы «Звездные мальчики» (1998), начав жизнь как традиционалист, становится изгоем (родное племя изгнало его вместе с женой из другого племени). Сапиентация (учеба на машиниста паровоза, увлечение астрономией) в современном африканском городе не приводит к реализации всех его способностей. Он остается особенным и оди- ноким в самопознании. Драматическая судьба «трудных детей» на рубеже веков показана на при- мере героя романа конголезца Д. Бияулы «Тупик» (1996). Жозеф Гагатика, рабочий на заводе «Мишлен» в Париже, — «чужой» и в африканском доме, в семье, и в среде соотечественников в Париже, и среди французов. Он, как и Андре Окана, постоянно находится в раздраженном состоянии духа. Прези- рая соотечественников за подражание французам, подозревая всех французов в скрытом расизме, возмущаясь культом личности президента на родине, безработицей, проституцией малолетних, ленью чиновников, он замыкается в самом себе и, пережив нервный срыв, оказывается в психиатрической боль- нице, где, выздоровев, остается работать санитаром. В таком же духовном тупике оказывается герой постмодернистского романа ивуарийца Коффи Кваюле «Господин Ки. Парижская рапсодия чтобы улыба- ясь лелеять время» (2013). Безымянный парижский студент записывает на магнитофон свои воспоминания о родной деревне, сборище дураков и сумас- шедших, по его мнению. Задыхающийся в съемной мансарде буквально (от астмы) и метафорически (в отсутствии социальных связей), презирающий земляков, он испытывает маниакально-депрессивный психоз, преследуемый в воображении сакральной маской предка-киноцефала. Возомнивший стать Спасителем для своих невежественных и безумных соотечественников, стать маской киноцефала, измученный «диалогами» с фантомом, он кончает жизнь самоубийством, бросившись в метро под поезд.