Т. 2. Азия и Африка: Наследие и современность

«Школа молодого востоковеда» — 2017 Asia and Africa: their Heritage and Modernity. Vol. 2 415 представляет собой 10 рассказов, 10 историй, которые О. Кастель-Блюм назвала «пристальным взглядом на израильскую буржуазию, живущую „недалеко от центра города“». Нужно отметить, что в интервью разных лет писательница не перестает повторять: ей казалось, что она написала совершенно обыкновенную книгу совершенно обыкновенным языком. Однако литературные критики были совершенно иного мнения. Из мно- гочисленных и противоречивых рецензий, в которых можно было, например, прочесть, что О. Кастель-Блюм «передает отчаяние поколения», а язык ее рассказов «тощий» и даже «мертвый», было ясно одно: О. Кастель-Блюм привнесла нечто новое в израильскую литературу. Публикация каждой ее книги сопровождалась и до сих пор сопровождается острой реакцией литературных критиков, заставляя и их обращаться к философии, политике и даже истории в попытках осмыслить прозу О. Кастель-Блюм. Почти каждый, кто пишет о прозе О. Кастель-Блюм, так или иначе пыта- ется найти ответы на три вопроса: какой художественный метод использует О. Кастель-Блюм, к какому литературному направлению следует относить ее произведения и как объяснить своеобразие ее художественного языка. Ответы литературоведов на первый вопрос встречаются самые разные. Так, Н. Нааман утверждает, что произведения О. Кастель-Блюм колеблются от реализма до фантастики, а М. Глузман характеризует ее прозу как сюрре- алистическую, постмодернистскую и близкую к стилю Ф. Кафки. По словам Т. Хасака-Лоуи, «ее тексты часто переворачивают с ног на голову окружающую действительность и заменяют ее репрезентацией этой действительности или даже проекцией альтернативной реальности, созданной абсурдным, безумным воображением». Мнение литературоведов изменилось, когда в 2002 г. вышел в свет роман О. Кастель-Блюм, который дословно можно перевести «Человеческие части» »םיישונא םיקלח«( Halaqim Enoshiim ) 1 , написанный в разгар Второй интифады и отражающий жизнь Израиля тех дней. «Я рассчитывала, — рассказывает О. Кастель-Блюм, отвечая на вопрос Т. Хазака-Лоуи о своем внезапном переходе к реализму, —что в 40 лет напишу что-нибудь реалистическое. Но я не думала, что буду писать о реальности.». Действительно, критики видели в этом романе поворотный момент в творчестве О. Кастель-Блюм. Однако литературовед С. Шифман, возражая тем, кто называл роман О. Кастель-Блюм реалистиче- ским, иронично заметила: «Когда литературные критики заявили, что проза Кастель-Блюм в ее последних двух романах [второй роман — «Текстиль» (2006)] стала «реалистичной», я скорее скажу, что реальность, в которой мы живем, стала более “Кастель-Блюмовской”». 1 А. А. Крюков в монографии «Ивритская литература в XX веке» переводит это название как «Судьбы человеческие», отдавая предпочтение другому значению слова קלח Heleq .