XXXI Международный конгресс ИИСАА. 23–25 июня 2021 г. Т. 2

228 XXXI Международный Конгресс по источниковедению и историографии стран Азии и Африки Секция XVI Пространство у них не абстрактно, напротив, им важна топографическая связь между местом и действием. И это конкретное поименованное пространство, «привязывая» изображаемый мир к топографическим реалиям, влияет на суть изображаемого. Например, в романе «Франкенштейн в Багдаде» иракского автора А. Саадави в Багдаде, ставшем после американской оккупации «городом, заражeнным смертью», главная эмоция, довлеющая над людьми, — страх 1 . У Саадави топоним даже вынесен в название. Кроме того, мы подсчитали: его роман содержит впечатляющее количество топонимов — 68. Ещe более емок топонимикон у сирийско-ливанской писательницы Гады ас-Самман в книге «Невероятный роман. Дамасская мозаика». Это названия улиц, площадей, кварталов, мостов, церквей, мечетей, рынков и пр. Нельзя не вспомнить классические «Петербург Достоевского» и «Дублин Джойса», но есть и такой предшественник Саадави и ас-Самман, как Нобелевский лауреат НагибМахфуз, увековечивший в истории арабской литературы родной Каир. Для проблема- тики произведения могут иметь значение и «говорящие» названия, реальные и вымышленные. У Саадави есть район «Иудейские развалины» — отсылка к событиям 1941 г. (еврейские погромы) и 1950 г., когда в Ираке был принят закон, предписывавший евреям покинуть страну (после первой арабо-израиль- ской войны 1948 г.). «Развалины» могли появиться и как следствие погрома, и по причине заброшенности жилищ вынужденно уехавшими хозяевами. А публикация одним из героев романа Саадави сенсационного материала под названием «Легенды иракской улицы», являющаяся важным элементом сюжета романа, говорит читателю, в частности, о том, что в исторических городах имеется городская мифология, существуют городские предания и поверья. У Г. ас-Самман, почти 60 лет не приезжавшей в родной Дамаск из эмигра- ции, описание городской среды — это и способ выразить неизбывную тоску по родине, и способ существования — уноситься мыслями в далeкую юность и именно там творить свой художественный мир, населяя его пределы, имеющие множество реальных адресов, по большей части страдающими персонажами. Местам действия порой придаются антропоморфные черты. Вот Г. ас-Самман ведeт своего убитого горем и чувством вины героя по улицам Дамаска: «Ему казалось, что минареты такиййи Сулейманиййи тянут гигантские руки к небу с изяществом в ожившем камне, с тайной пульсирующей мольбой и таким же, как и его, призывом: «Помогите мне, небеса! Я страдаю, я убил еe. Нет, я не убивал». В другом месте: «Его подбодрил вид Барады, текущей, как вскрытая артерия, панорама Касъюна, который взирает сверху, как хозяин и сторож». Ещe пример места действия, с помощью которого раскрывается внутреннее состояние героя, вернувшегося домой в Дамаск: «Это моe царство. Не может 1 Саадави Ахмад. Франкинштайн фи Багдад (Франкенштейн в Багдаде). Бейрут-Баг- дад: Маншурат аль-джумаль, изд. 4, 2014. С.12; 137.