XXXI Международный конгресс ИИСАА. 23–25 июня 2021 г. Т. 2

152 XXXI Международный Конгресс по источниковедению и историографии стран Азии и Африки Секция XV В докладе будут обозначены подходы к исследованию и описанию сино-рус- ских идиолектов, проиллюстрированы выявленные на настоящем этапе иссле- дования особенности их фонологии и лексики. Так, анализ фонетико-фонологического уровня показывает, что далеко не все слова сино-русских идиолектов устроены в соответствии с законом открытого слога, который обычно называют определяющим для сегментной структуры «русско-китайских пиджинов». Избавление от закрытых слогов— это, скорее, одна из возможных стратегий сино-русских идиолектов, а не правило. Наши наблюдения над материалом не подтверждают и факта ударности каждого слога, о котором часто говорится в литературе по данному вопросу. Вопреки сложившемуся мнению о том, что лексический фонд современных китайско-русских контактных идиомов составляют в основном лексические единицы, прямо или косвенно связанные с торговлей 1 , стоит заметить, что словарь сино-русских идиолектов не исчерпывается исключительно данной предметной областью. Расхождение в данных о словарном составе совре- менных китайско-русских контактных идиомов, вероятно, следует объяснять прежде всего разными подходами к сбору материла: в нашем исследовании мы используем не записи диалогов в ситуации торговли, а нарративы, полученные в ответ на просьбу рассказать о себе и своей жизни и работе в России, обычаях и т.п. В 2020 г. была также апробирована методика сбора нарративов на основе фильма У. Чейфа «Истории о грушах». Кроме того, объем и разнообразие индивидуальных лексиконов, судя по всему, зависят от коммуникативного опыта каждого отдельного информанта, от наличия/отсутствия желания лучше говорить «по-русски», а также от сферы, в которой они трудятся (сферы занятости китайских мигрантов торговлей не ограничиваются). Что касается класса служебных слов, современные сино-русские идио- лекты в своем лексическом составе имеют предлоги ( ʹʧil’iz / ʹʧerəsəǝ «через»; v / w / f «в»; pa «по»; ʹizza «из-за»; na «на») и  союзы и союзные слова ( i «и»; ʹʃdɔbiə «чтобы»; ʹil’i «или»; jesl’ / isʹl’eej / ʹjesr’i / ʹjesɨ «если»; ʧem «чем», ˏpadəmʃʹda / ˏpaduʃʹda / paʹdəmʒʹda / panəmʃʹda / padəmʹʃɔ «потому что»), и тем самым отличаются от более ранней формы контактного языка, описанной А. Г. Шпринциным 2 . 1 См. Оглезнева Е. А. Русско-китайский пиджин на Дальнем Востоке: особенно- сти функционирования и языковая специфика // Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. 2007. Т. 66. № 4. C. 35–52. Жданова Н. А. Современный русско-китайский пиджин Забайкалья в структурно-системном и коммуникативном аспектах: дисс. … к. филол. н. Улан-Удэ, 2016. 224 с. 2 Шпринцин А. Г. О русско-китайском диалекте на Дальнем Востоке // Страны и народы Востока. М.: Наука, 1968. Вып. VI. Страны и народы бассейна Тихого океана. С. 86–100.